Глава 17. Третья часть.
Москва после нашествия Наполеона. Конец правления Александра I.
Москва при правлении Николая I.

Хотя далеко не все подкопы взорвались, но центр Москвы носил страшные следы разрушения. По берегу Москвы-реки дома были облеплены вонзившимися в стены осколками камней. Река засеребрилась от множества мертвой всплывшей рыбы. Никольская башня наполовину была разрушена, но над ее воротами остался невредимым образ Чудотворца Николая, даже стекло, покрывавшее его, и фонарь, висевший пред ним, были, к изумлению всех, целы. Арсенал был разрушен. Здание сената было сильно изуродовано, филаретовская пристройка к Ивану Великому была взорвана. Но соборы были все целы. В минных подкопах фитили были потушены, вероятно, ночным ливнем, и из траншей было вынуто 60 пудов пороху. Взорваны были: Грановитая палата, дворец, комендантский дом и Алексеевская башня. В Кремлевских стенах зияло пять больших проломов.
Несмотря на это, московские скитальцы собрались в храмах и с радостными слезами благодарили Бога за освобождение Москвы. Подошедшие к Москве казаки генерала Иловайского заняли город, и скоро здесь начал устанавливаться порядок. Возвратился сюда преосвященный Августин и привез святыни. Приехал и граф Ростопчин. Стало возвращаться население. Но потребовалось несколько лет, чтобы поднять Москву из пепла и развалин. И этот процесс ее воссоздания был в своем роде третьим ее основанием, если за второе принять ее восстановление, за 200 лет перед этим, при царе Михаиле Феодоровиче, которому пришлось обстраивать Москву после страшной разрухи междуцарствия и польского владычества.
Вот итоги лихолетья 1812 года: из 9158 домов уцелело 2626, а из 8520 магазинов-1368. Из 290 храмов сгорело 127, а остальные 115 были ограблены и изуродованы. Только на улицах (кроме колодцев, погребов и ям) валялось 11,959 человеческих трупов и 12,546 лошадиных.
Вид Москвы был ужасен: на месте деревянных домов стояли остовы печей и дымовых труб; на месте каменных -обгорелые стены; большая часть церквей стояли обезглавленные, а колокольни без колоколов, или расплавленных пожаром, или упавших на землю.
Но поразителен и процесс возрождения Москвы. Москва, не будучи правительственным центром, а оставаясь только помещичьим и купеческим городом, обнаружила великую силу воссоздания, почти в той же мере, в какой проявлялась она в 1613 году, при первом Государе из Дома Романовых, царе Михаиле Феодоровиче. Уже в 1812 году, когда архиепископ Августин в декабре месяце устроил первый крестный ход из Кремля в память освобождения Москвы, кипели здесь плотничные работы, а к весне 1613 года сюда стали стекаться огромные массы каменщиков.
Начавшие снова выходить "Московские Ведомости" писали о Москве в своем номере от 25 декабря 1812 года следующее: "Нет места, годного для жилья, которое не было бы уже занято. Торговля и промышленность распространяются с удивительной быстротой. Построено до 2800 временных лавок, и вся торговая площадь наполнена бесчисленным множеством продавцов и покупателей".
Император Александр I высоко ценил жертвы и заслуги Москвы в великом деле освобождения России от нашествия "двадесяти языкъ", с их грозным предводителем. Он выразил это в следующем своем манифесте, 30 августа 1818 года.

Первопрестольной столице Нашей Москве.

В достопамятный навсегда 1812 год, когда настояла надобность спасти Отечество от нашествия сильного и многочисленного врага, Мы, во изъявление уважения Нашего к сей Первопрестольной, древней Российской столице обратились с воззванием Нашим наипервее к ней и не умедлили Сами предстать посреди оной. Усердие и ревность ее соответствовали Нашему ожиданию. Мы видели не щадящую никаких пожертвований горячую любовь ее к Нам и отечеству. Претерпенное потом ею от руки злодейства крайнее бедствие и разорение уязвило сердце Наше глубокою печалию. Но управляющий судьбами народов, Всемогущий Бог, избрал ее, да страданием своим избавит она не токмо Россию, но и всю Европу. Пожар ея был заревом свободы всех царств земных. Из поругания святых Храмов ее возникло торжество веры. Подорванный злобою Кремль, обрушась, раздавил главу злобы. Тако Москва и подвигами и верностию и терпением своим показала пример мужества и величия. Имея все сие запечатленным в уме и в сердце Нашем, Мы с отеческою к ней любовию даже и во время самой войны не преставали пещися о всевозможном вспоможении разоренным ее жителям и во всех повелениях Наших главно-начальствующему над Москвою о том подтверждали. Ныне же, по окончании столь многотрудной войны, по приведении в порядок расстроенных дел Европейских и по некотором необходимо-нужном пребывании Нашем в С.-Петербурге, восхотели Мы, как скоро могли, посетить сию достопочтенную делами и древностию столицу Нашу, дабы лично обозреть ее состояние и нужды, а притом ознаменовать пред целым светом незабвенные заслуги ее, Божеским благословением осеняемые, чужеземными державами уважаемые и толико достойные любви и благодарности от Нас и всего отечества. Для предания в потомственные времена толь достославных ее деяний, повелеваем сию грамоту, всенародно изъявляющую ей Нашу признательность, хранить в Московских департаментах Сената.

"АЛЕКСАНДР".

Но еще ранее этого манифеста государь 25 декабря 1812 года решил воздвигнуть в Москве, в память отечественной войны всероссийский памятник, в виде храма Христа Спасителя, и в манифесте своем высказал следующее:
"В сохранение вечной памяти того беспримерного усердия, верности и любви к Вере и к Отечеству, какими в сии трудные, времена превознес себя народ Российский, и в ознаменование благодарности Нашей к Промыслу Божию, спасшему Россию от грозившей ей гибели, вознамерились Мы в Первопрестольном граде Нашем Москве создать церковь во имя Спасителя Христа, подробное о чем постановление возвещено будет в свое время. Да благословит Всевышний начинание Наше! Да совершится оно! Да простоит сей Храм многие веки, и да курится в нем пред святым Престолом Божим кадило благодарности позднейших родов, вместе с любовью и подражанием делам их предков".
Из значительного числа проектов этого храма государь в 1816 году избрал составленный академиком живописи Витбергом проект, поражающий своей колоссальностью. Местом для сооружения храма были избраны Воробьевы горы, между Смоленскою дорогою, по которой пришел Наполеон, и Калужской, по которой ушел. Вышина храма от вершины горы до креста равнялась 80 саженям, а от подошвы горы 110. Храм должен был состоять из трех ярусов, или трех храмов. Нижний - в виде параллелограмма, углублялся в землю горы и посвящался Рождеству Христову. В его катакомбы предполагалось перенести кости убитых в 1812 году воинов. По обеим сторонам нижнего храма, простиралась колоннада в 300 сажен, предназначенная для истории побед отечественной войны и манифестов того времени. На концах ее предполагалось поставить два памятника, из коих один из пушек, отбитых у Наполеона во время его похода по России, а другой из взятых во время наших походов против него за границей до самого взятия Парижа. Средний храм в форме креста посвящался Преображению Господню, а верхний в виде круга Воскресению Христову. Изображая всю земную жизнь Христа Спасителя, храм этот трехмастным своим составом символизировал, по мысли художника, тело, душу и дух человека. Исполинский храм венчался большою главой и четырьмя меньшими, на которых предполагалось поместить 48 колоколов и подобрать их так, чтобы звон их составил четыре музыкальных аккорда.
12 октября 1817 года, в присутствии государя, царской фамилии и прусского принца Вильгельма, впоследстие императора германского Вильгельма I, состоялась торжественная закладка храма-памятника. Начались уже работы по его постройке, затрачены были 4 слишком миллиона на нее, но грунт для такого тяжелого сооружения оказался слабым, и после смерти Александра I решено было прекратить работы на Воробьевых горах и избрать новое место для храма Христа Спасителя.
Император Александр I, не смотря на истощение государственной казны войнами, деятельно занимался восстановлением Кремля, его башен, стен, дворцов и соборов. Он приказал приобрести у митрополичьего кафедрального Чудова монастыря дом митрополита Платона и, обратить его во дворец, подарил его своему брату великому князю Николаю Павловичу. Над этим зданием был надстроен новый этаж.
С любовью относясь к восстановлению Москвы из развалин, Александр Павлович, не смотря на множество дел, часто посещал ее. Так прибыл он сюда после Венского конгресса 15 августа 1816 года и пробыл здесь до своих именин, 30 числа, когда подписал вышеприведенный Манифест. Эти две недели сделались одним сплошным народным праздником в честь освободителя отечества и умиротворителя Европы. В следующем 1817 году он прибыл сюда со всею царскою фамилией и прожил здесь до описанной выше закладки храма Христа Спасителя. В феврале 1818 года он снова ПОСЕТИЛ Москву и 20 числа с большим торжеством открыл на Красной площади памятник Минину и Пожарскому, изваянный скульптором Мартосом. Один из барельефов памятника изображал сбор пожертвований в Нижнем Новгороде, а другой - выход в 1612 году поляков из Кремля. Отсюда государь уехал в Варшаву. В это время, именно 17 апреля, родился в Николаевском дворце великий князь (будущий император) Александр Николаевич. Крещение, к которому снова прибыл государь, происходило 5 мая в Чудово монастыре, где новокрещеный был положен на мощи святителя Алексия.
16-го июня прибыл в Москву Прусский король Фридрих Вильгельм с упомянутым выше принцем Вильгельмом.
При встрече их у дворца великая княгиня Александра Феодоровна взяла у кормилицы новорожденного Александра Николаевича и передала его Фридриху Вильгельму, при чем император сказал прусскому королю: "Этот ребенок родился в Кремле, в древнем дворце Русских царей, недалеко от колыбели фамилии Романовых и близ святых Иверских ворот, где чудотворный образ Богоматери бодрствует и печется о судьбах этого города и России". Эти слова государя произвели глубокое впечатление, и Фридрих Вильгельм много раз повторял их близким людям. Прусский король, прогуливавшийся по Москве и верхом и пешком, удивлялся городу, как феникс возрождавшемуся из пепла с чрезвычайной быстротой. Однажды, любуясь с Красного крыльца видом Москвы и сиявшими на солнце куполами церквей, он сказал: "с Москвой не может соперничать ни один город". "Да, - сказал стоявший около него император Александр,-это-святой город".
Этот государь оставил в Москве по себе память еще следующим: в Кремле, на месте Цареборисовского дворца, где ныне находятся казармы, пред которыми расставлены огромные орудия, начиная с царь пушки, был, под наблюдением князя Цицианова архитектором Еготовым выстроен дом для Оружейной палаты, которая и находилась здесь до 1851 года. В свое время это огромное здание, по карнизам, украшено было статуями и бюстами. Здесь были и Добрыня Никитич, и князь Холмский, и Ордин-Нащокин, и боярин Матвтеев, и князь Голицын (времени царевны Софии) и друг. На барельефах были изображены: прием послов разных исповеданий св. Владимиром, принесение Владимиру Мономаху царских принадлежностей, покорение Казани, победы над турками при Чесме и Кагуле. В последствие все эти украшения были сняты, и здание было обращено в казармы.
При Александре I были отстроены сожженные со всеми вспомогательными учреждениями, университет и университетская типография на Страстном бульваре. Заботясь о том, чтобы московское войско имело для своих упражнений в непогожее время крытое помещение, государь приказал построить на Моховой против университета экзерциргауз и из многих проектов этого здания избрал составленный генералом Бетанкуром. Производство работ было поручено генералу Карбоньеру, который построил это смелое и красивое по архитектуре здание в полгода. Между тем оно охватывает почти 80 сажень в длину, 21 в ширину и имеет огромную потолочную площадь, не поддерживаемую внутренними столбами. Ширина его стен 41/4 аршина, а фундамент углублен на 2 сажени. В царствование Александра I приобретено было у содержателя частного театра в конце Петровки, Медокса место, где находилось его сгоревшее театральное здание. Здесь министерство двора в 1824 году построило великолепное здание Большого театра, которое, перестраиваемое после пожаров, существует до сих пор.
В черте Земляного города в царствование Александра Павловича в 1805 году были построены следующие гражданские здания: Александровский институт, на который государь пожертвовал 400,000 тысяч, его церковь во имя св. Александра Невского была освящена в 1812 году; училище ордена св. Екатерины, в память императрицы Екатерины II; Вдовий дом, построенный на средства Воспитательного дома, в память благотворительности императрицы Марии Феодоровны; Мариинская больница; Лазаревский институт и наконец, огромные Покровские казармы. В это же царствование основаны: странноприимный дом и больница графа Шереметева. Эти учреждения, созданные графом Николаем Петровичем, по мысли его супруги Прасковьи Ивановны, помещаются в прекрасному по архитектурному стилю, здании. Главный его корпус имеет форму полукруга. В галереях на лицевую и заднюю сторону устроены палаты для призреваемых. В самой средине лицевого корпуса устроена изящная со вне и внутри церковь. Это стильное здание не было сожжено и обезображено в 1812 году, потому что здесь жил какой-то из маршалов Наполеона.
Нашествие на Россию полчищ запада произвело у нас немалый переворот, сказавшийся подъемом нашего национального духа в государе, правящем классе и даже в литературе, что особенно заметно на Карамзине и Крылове и друг.; но стиль построек александровского времени остался по-прежнему подражательным: дома строились и украшались со вне и внутри в стилях классическом и еmpiге.
Москва горячо любила императора Александра Благословенного и трогательно встретила и проводила его гроб, когда он был перевозим в Петербург из Таганрога, где скончался 19 ноября 1825 года этот освободитель Москвы, России и Европы от владычества Наполеона. Незадолго до своей кончины государь назначил в Москву, в сане архиепископа, святителя Филарета, который, возведенный в сан митрополита, в течение полувека оказывал сильное влияние на московскую религиозно-нравственную жизнь.
В память императора Александра I, его брат и преемник на престоле, Николай Павлович у Тверской заставы выстроил в 1826 году Триумфальныя ворота. Латинская и русская надпись гласит, что они посвящены "священной памяти императора Александра I, восстановившего Москву из пепла и развалин".
При императоре Николае I в Москве изглаживались последние следы разрухи 1812 года; сама она ширилась в своем пространстве и населении и делала дальнейшие успехи в своей культурности. Правда, глубоких перемен в ней не было: она по-прежнему оставалась дворянско-купеческим центром, к которому тяготела Россия. Но то, что было в предшествующее царствование временным взрывом и проявлением русских национальных стремлений, стало при национально-консервативном направлении государя постоянным и господствующим ее направлением. В эту пору образованность Москвы сильно подвинулась вперед. Университет блистал такими профессорами, как Погодин, Шевырев, Соловьев, Грановский, Катков, Леонтьев, Иноземцев и другие. Журналистика Москвы подвинулась вперед, благодаря журналам профессора Надеждина ("Молва" и "Телескоп") и Полевого ("Московский телеграф"). Сюда тяготели литературные уроженцы и не уроженцы Москвы, как Пушкин, Жуковский, Вяземский, Батюшков, С. Аксаков, Киреевский, Гоголь, Герцен, Тургенев и другие. Здесь сложились влиятельные кружки западников и славянофилов. Во главе первых стоял Станкевич и Грановский, во главе вторых Киреевский, Аксаков и Самарин. В Москве процветал и театр, на котором блистали такие звезды, как Мочалов, Каратыгин, Щепкин, Садовский, Шумский и другие. Вообще за это время Москва, как культурный центр, стала влиятельнее Петербурга.
Николай I, любивший Москву, что он показал особенно своими заботами о ней в холеру 1830 года, много трудов посвящал ее украшению. Главными его постройками в Москве, характеризующими его, эпоху были Большой Московский дворец и храм Христа Спасителя: они более носят на себе русский характер, чем сооружения XVIII и начала XIX веков.
Много забот посвятил император Николай I Кремлю. Прежде всего он восстановил разрушенный Арсенал и вдоль стен его приказал расставить под русскими орлами трофеи 1812 года-пушки отбитые у "великой армии". Их всего 875; принадлежали они не одним французам, а и австрийца, пруссакам, итальянцам и друг.
Новою постройкою этого государя в Кремле является здание Оружейной палаты, на месте древнего конюшенного приказа, куда были перенесены государственный драгоценности и древности из здания, подстроенного императором Александром I на месте Царе-борисовского двора и обращенного в казармы. Оно прежде не отапливалось и мало было приспособлено для хранения древностей. Николаевская Оружейная палата была окончена в 1851 году. Ему же принадлежим и постройка кавалерского корпуса, размещающего служащих при дворе.
Но самою главною и самою характерною для Николаевского стиля постройкой является Большой Кремлевский дворец.
"Кремлевский дворец мой, - писал император Николай Павлович, по случаю освящения в 1849 году своего нового сооружения, - изящное произведение зодчества, будет новым достойным украшением любезной моей древней столицы, тем более, что он вполне соответствует окружающим его зданиям, священным для нас и по соединенным с ними воспоминаниям веков минувших и великих событий отечественной истории". Величаво глядит он с высоты Кремлевского холма на расстилающиеся пред ним город и реку и с своим золотым куполом и шпилем очень издалека виден и гармонично сливается с древними кремлевскими сооружениями. Чем-то русским, как и от музыки Глинки, веет от этого дворца.
В громадном четвероугольнике, занимающем десятину с четвертью, дворец Николая I охватил собою древние терема, старинные дворцовые церкви и находящийся на внутреннем дворе храм Спаса на Бору. Дворец заключает в себе до 700 комнат, которые разделяются на парадные, с главными залами: Георгиевской, Александровской, Андреевской и Владимирской (в два света, почему дворец представляется трехэтажным), и жилые (государя и государыни, наследника, фрейлин и других придворных). Главный фасад обращен на юг к Москве-реке. Восточной стороной он соединяется с Грановитой палатой, с северной стороны с теремами, и западной с Оружейной палатой, переход которой обращен в зимний сад. Нижний этаж дворца устроен выступом, от чего во втором этаже образуется громадная терраса, с которой открывается прекрасный вид на Москву и ее окрестности. При закладке дворца, 30 июня 1838 года, под цоколь угла, где находится кабинет Его Величества, положена была металлическая доска с надписью: "Заложен в царствование Императора Николая I, под управлением министра императорского двора генерала от инфантерии князя Петра Волконского и обер-гофмейстера барона Боде. Строителем был архитектор Константин Тон". Его проект лично рассматривал, исправлял и утверждал сам государь. 3 апреля 1849 года, в день Пасхи, в присутствии государя и всей царской фамилии совершилось освящение нового дворца.
В остальных частях своих Москва не подражала примеру императора Николая I, очевидно, желавшего освободиться в зодчестве от западных стилей: она, по-прежнему, в частном строительстве, шла по линиям ренессанса, барокко, рококо и ампира, делая иногда из них антихудожественные смешения. В самом быту своем, в высших классах она западничала, а в низших слоях, за Москвой-рекой, придерживалась той старины, которую впоследствии стал выводить Островский в своих комедиях из московского купеческого быта. Попытка К. С. Аксакова, уже после смерти императора Николая Павловича, ходить в русского покроя одежде, напоминавшей русское обмундирование ратников ополчения в Севастопольскую войну, считалась в интеллигентной среде чудачеством и кривляньем.
Но, несомненно, сам государь тяготел к старине, что видно из того, что он очень заботливо относился к реставрации старинных придворных храмов и царских теремов, те же его влечения сказались и в выработке нового плана для постройки на новом месте обетного храма Христа Спасителя в память войны 1812 года.
Прекратив в 1827 году все работы по постройке этого храма на Воробьевых горах, государь сам выбрал место для нового сооружения, вблизи Кремля на Волхонке, на берегу Москвы-реки, где стоял Алексеевский женский монастырь, перенесенный по Высочайшему повелению за Красный пруд. Составление проекта храма поручено было архитектору Тону, а проверка его и осуществление особому комитету.
Отвечая мыслям государя, зодчий этот отрешился от колонн и обелисков Витберговского проекта, а также от его мистическо-христианских идей и в основу своего плана положил близкие нашему народу образцы русско-византийских храмов и, применяясь к ним, выработал совсем иной храм-памятник. Основание храма представляет квадрат, имеющий с каждой стороны по выступающему порталу, что придает ему вид четырехконечного креста. Здание увенчивается пятью главами, из которых средняя превосходит остальные своими грандиозными размерами: она поставлена на огромной круглой с большими окнами трибуне и видна за много верст от Москвы. Две четырехугольные трибуны меньших глав служат колокольнями. Внешние стены храма украшаются мраморными горельефами, избрать содержание коих было представлено митрополиту Филарету, а исполнение скульпторам Рамазанову, Логиновскому и Клодту. Бронзовые двери с изображением святых были поручены скульптору графу Толстому. Алтари должны быть устроены из белого мрамора, внутренние стены а также коридоры облицованы разноцветными мраморами.
Высота храма определена в 48,5 саженей, пространство, занимаемое им, в 1500 саженей, а стоимость в 15 миллионов.
10-го сентября была торжественно совершена закладка грандиозного храма. Но императору Николаю I суждено было лишь выстроить наружные стены его, а сложная внутренняя отделка выпала на долю его сына императора Александра II и внука-Александра III.
Важное значение для Москвы, имела постройка Николаевской железной дороги, первого, если не считать Царскосельскую ветку, рельсового пути в России. Она, вместо нескольких суток путешествия в северную столицу на лошадях, приблизила ее к нам до одного суточного переезда, чрез что влияние Петербурга на Москву очень усилилось. Вместе с тем это сооружение Императора Николая I положило начало созданию у нас целой сети железных дорог, средоточным узлом которых сделалась наша столица, вследствие чего увеличилось ее притягательное значение для всех отраслей русской жизни, на юге, западе и востоке, до Сибири включительно. Но прежде дальнейшего соединения Москвы рельсовыми путями со всеми окраинами России, москвичам пришлось пережить Севастопольскую войну, повлекшую за собою очень много перемен в нашем отечестве.
Москва патриотически встречала и провожала войска и ратников разных ополчений в Крым, прилежно изготовляла перевязочные средства для раненых, собирала для них щедрые пожертвования, но мало думала о готовившихся важных переменах в России.
Для нее самая кончина Николая I в разгар Севастопольской войны была неожиданностью. Равным образом для громадного большинства нашего населения неожиданна была и перемена консервативного направления скончавшегося императора на новое, проводником коего явился его благостный сын, москвич, по рождению, Император Александр II. Радостными надеждами на реформы встретила его в Москве интеллигенция, как западнического, так и славянофильского типа.

Продолжение следует.